воскресенье, 24 февраля 2008
Комментарии запрещеныЯ никогда не задумывалась над тем, как тяжело иметь в доме лежачего больного, который "не в себе".
Который сдирает памперс, орет по ночам дурным голосом, уже не может пить самостоятельно даже из детского поильника - там сосать надо, а она уже не может, поэтому надо стоять над ней с обычным поильником, и все равно она разливает на подушку, а перьевые подушки не стираются, их можно выбрасывать, потому что они тухнут, а стирать их приходится ежедневно, и в любом случае она их засовывает между ног и ссыт на них регулярно, так что в доме подушек скоро не останется - ну ничего, будем покупать синтепоновые... Она оторачивается, когда пытаешься дать ей лекарство: выплевывает жидкое и таблетки, сдувает порошок. Она тяжелая - точнее, инертная, совсем не помогает, когда ее тягаешь, чтобы заменить простыню или подгузник. Она еще как-то слушается папу и маму, но меня просто игнорирует.
Я пытаюсь построить стенку между собой и ею, пытаюсь отгородиться игрушками, своими мыслями, этим своим "позитив-позитив-позитив", но все равно кричу на нее, когда она поднимает меня своими воплями в четыре утра, потому что, видите ли, она не знает, почему она кричит. Или она очень хочет пить, буквально час назад выпив две кружки воды с соком.
Я смотрю на нее и думаю, что ей уже не встать. Что она так и будет лежать, кричать, орать, ссать под себя... Что у нее под кожей внятно прорисовался череп. И что то, что я делаю - это чистой воды этика, за исключением криков, конечно. Этика, культура, мораль - в такой вот уродливой и тяжелой форме, но других в данной ситуации нет и быть не может.
Женщина может сделать все, что от нее требуется в данный момент - эта аксиома мне нравится, и она раз за разом подтверждается. Другое дело, что подтверждать эту аксиому на постоянной основе довольно тяжело.
Если кто-то скажет мне (о, я сама скажу это в первую голову!), что я готова ненавидеть любого, кто угрожает моему драгоценному комфорту, то да, я такая и есть.
Но к сожалению, моя ненависть остается при мне, и сделать с ней я ничего не могу - как с содранной мозолью. Есть, никуда не девается, болит, и портит жизнь именно мне.
Я могу сколь угодно долго размышлять на неприличные по данному состоянию дел темы типа "она все равно долго не проживет" и "блин, то, что я делаю, нерационально" - но я все равно БУДУ вскакивать к ней среди ночи, буду ее поить, давать ей лекарство, и менять ей подгузники, которые она все равно сдирает. Потому что иногда она их все же не сдирает, и тогда можно просто надеть ей новый, и не заменять простыню. Как бы это ни было противно. ...И да, это отчасти самовнушение.