читать дальшеМоя голова поделена на четыре сегмента и окраину, за которой - неясно что, но ходить не рекомендуется. Впрочем, в Багдаде все спокойно.
Один из сегментов - базовый, три принадлежат моим основным персонажам. Остальные делят окраину.
У моих песонажей есть целевые функции, основная из которых - поддержание психологического гомеостаза. Проще говоря, если на меня давит нечто, я меняю дежурных, и три сектора по-прежнему остаются закрытыми. Это помогает, как н странно.
Я неравномерно распределила по секторам содержимое чердака - кому-то достался пофигизм, кому-то исполнительность, ком-то креативность, а кое-кто предпочел утащить без остатка к себе в норку почти все чувство юмора или, к примеру, никто из нас не захотел поделить по-братски жалость и религиозность... так и лежат без движения.
Я отдаю себе отчет, что не существует ни вежливого, исполнительного и почтительного Хирофуми; ни Донована, мелкой язвы и рыжей шпаны (кстати, он все же имеет высшее образование, так что внешность обманчива); ни зеленоволосого Бергера - невозмутимого странного парня с задатками пастыря или хотя бы монаха. Но мне приятнее представлять и персонифицировать свои собственные мечты, страхи, надежды и желания, равно как и комплексы, недостатки и способности, именно в такой человекообразной форме.
Моя маленькая персональная почти-религия - демиург подмигивает из-за занавеса, и намекает, что здесь полно вранья.
Нет, в детстве я не любила играть в куклы.
И в машинки тоже. Любимыми игрушками были разные настолки, "Менеджер", рисование ручкой узоров по кругу, и все такое.
Я НИКОГДА не выходила из себя настолько, чтобы не осознавать, что я делаю. ...Мой любимый коврик кровью не заляпан. Я не всегда могу осознать границу между можно и нельзя, но я никогда не перехожу эту границу в помутненном состоянии рассудка.
Больше всего из моего имущества (движимого, недвижимого и неотчуждаемого) я ценю свой мозг. Я смогу жить уродливой, старой и искалеченной. Но я не хочу жить растением или дебилом.
В последнее время я все чаще и чаще впадаю в хандру и меланхолию.
У меня нет ни единого флакончика с тушью для ресниц, зато мои диски расползаются по всему досупному пространству со страшной скоростью.
Я люблю картошку и рыбу. Почти в любых комбинациях или по отдельности друг от друга.
У меня странная память. Она бывает местами идеальной, местами никакой, и местами вытворяет разные фокусы. К примеру, я практически не помню свое детство, и мне кажется, я об этом уже говорила. Зато в дыры моей памяти заваливается многое из пролетающего мимо моих ушей.
А иногда я четко помню события, имевшие место не так и не там и не тогда.
Я хотела бы быть младшей сестрой - иногда - но я старшая.
Я никогда не хотела умереть, и никогда не делала попыток самоубийства. Я ни разу в жизни (после роддома) не лежала в больнице. Я ни разу не ломала костей, не попадала в аварии и не падала в обморок. Я никогда не летала на самолете. Я никогда не просыпалась в одной постели с человеком, с которым у меня был секс.
Я никогда не курила и не принимала наркотики.
За мной никогда не ухаживали. В моей жизни не случалось великих трагедий.