Титло: Горячо-холодно.
Рейтинг: PG? в общем, вряд ли больше, чем в каноне.
Не имею, не претендую, не был, не участвовал, все претензии к Кубо Тито.
Посвящается Аззи и всем прочим фанатам странных пейрингов.
Самым трудным было ненавязчиво избавиться от детишек. В конце концов, разговор очень конфиденциальный, а тема - щекотлива донельзя.
- ...Урахара-сан... Я... мне нужна ваша помощь. Я хочу попасть в Сейритей...
Жарко. Слова вязнут в летнем воздухе, как мухи в сиропе. Вся решимость, что была до начала разговора, тает быстрее, чем сладкий лед на блюдце.
Веер качается туда-сюда, потом...
- Ммм, ну видишь ли, я ведь не туристическое бюро. Так что давай-ка выкладывай, с чего это тебе туда понадобилось... да еще без друзей, если я правильно понимаю.
Придумать внятную отговорку мешает все та же жара, но шинигами в полосатой панаме истолковывает молчание по-своему.
- Впрочем, нет, дай подумать. Что может понадобиться в Сообществе Душ лишенному способностей Квинси? Вряд ли он задумал эффектный способ самоубийства - для этого есть куда как более простые способы, да и если учесть что этот Квинси - местный герой-рёка... Нет, пожалуй, дело не в этом. Вряд ли ему приспичило повидать знакомых... благо они и так регулярно мотаются туда-обратно, и все, отметим, норовят остановиться у меня... Но это так, к слову... Для ностальгии и поездок по местам боевой славы вроде бы еще рановато... Нет, скорее всего этого Квинси интересуют архивы Сейритей... те, что имеют отношение к Квинси и их силам, верно?
...В конце концов, Урахара - как ни противно это признавать - шинигами. А значит, живет уже несколько сотен (ой, как бы не тысяч...) лет, и опыту набрался за эти годы... много, в общем. Исида кивает - а что тут возразить? Так оно все и обстоит.
Выражение у владельца лавочки странное. Сложносочиненное... Но Исиде уже не до того, как там его рассматривают, и с каким выражением.
- Вы поможете мне, Урахара-сан? И... даже если нет, не говорите Ичиго и остальным... пожалуйста.
Просить тяжело.
Веер схлопывается с легким щелчком; владелец лавочки не вставая достает из холодильника упаковку нарезанной для сашими рыбы, и красиво выладывает розовые ломтики на тарелку. Исида сперва впадает в задумчивость, затем поднимает глаза и замечает на окне знакомый маленький силуэт. Тут же садится в подобающую позу - в конце концов, неприлично сидеть абы как в присутствии дамы.
- ...А почему бы и нет, друг мой? - вопрошает силуэт бархатистым мужским голосом. - В конце концов, это самостоятельный Квинси, и он сам может решать, что ему делать.
- Да я, собственно, думаю о другом. Понимаешь, преобразователи-то на деревьях не растут.
///
К Смертельно Опасному Спецвантузу в прохода между мирами уже даже как-то привыкаешь, когда видишь его не первый и даже не второй раз. Но приятных моментов от осознания этого добра за спиной почему-то не прибавляется. Наученный горьким опытом, Исида не стал выпендриваться с плащом, зато с самого начала взял неплохую скорость... Ну, и отсутствие товарищей тоже как-то не вселяло желания расположиться на пикничок.
///
...А библиотека Сейритей даже на первый взгляд выглядит местечком неприветливым и негостеприимным. И к тому же, как выяснилось на второй день, заведение это абсолютно бесполезное. Нет, читать про более чем пятисотлетней давности конфликты шинигами с Квинси очень интересно, спору нет. Но ничуть не приближает к цели.
А цель...
Лучник трет пальцами уголки глаз и снова надевает очки. Местные манускрипты скапливают на себе пыль точь-в-точь как земные; а их создатели явно не страдали каллиграфическим почерком. И без того небезупречное зрение в таких условиях часто подводит. Вот и очередной свиток приходится изучать чуть ли не через лупу - только чтобы убедиться, что и тут нет ничего полезного.
...Исида зажмуривается, и пытается не думать о белом медведе... то есть о рыжем шинигами. То есть не шинигами, конечно, а всего лишь выполняющем обязанности шинигами, и вообще-то... Вообще-то следует вернуться мыслями к свитку, а не расплываться блаженно в улыбке, вспоминая кое-чью шевелюру цвета бешеного апельсина.
///
-Я рад, что ты наконец понял свою выгоду. - Интонации Куроцучи столь же неприятны, как и в первую встречу. Квинси отмечает на будущее выяснить, влияет ли маска капитана двенадцатого отряда на тембр голоса ее носителя. Голос самого Исиды внезапно оказывается несколько тоньше, чем помнилось.
-Куроцучи-сама... Вы окажете мне большую услугу, если возьметесь за этот эксперимент.
-Эксперимент... - Маюри нехорошо щурится. - Ты ведь понимаешь, что другого способа у тебя нет, иначе бы вряд ли приполз ко мне, да, Квинси?
-Да, Куроцучи-сама.
Сой Фонг не выдерживает, и нетерпеливо барабанит ногтями по дверному косяку.
-Дзюнибантай-тайчо, вы уж определитесь, да или нет; а уж то, что вы единственный и неповторимый, и так все в Сейритее знают. Можете быть уверены, по крайней мере второй отряд вас очень ценит.
..Ну логично, решает Исида: если подумать - кто, как не спецотряд, чаще всего сотрудничает с исследовательским; и как заказчики, и как исполнители...
Маюри меж тем изображает на маске недовольное выражение.
-Нибантай-тайчо, не стоит так волноваться. Разумеется, я с радостью займусь вашим... ах... протеже. Просто у нас с ним, как вы наверняка знаете, старые счеты. Ну само собой, как я могу отказать в просьбе главе второго отряда... Или точнее сказать, бывшей главе? Йоруичи-сама могла бы и сама связаться со мной... Впрочем, я и забыл - ей, должно быть, неудобно из-за ее близкого знакомства с моим предшественником...
Он специально дразнит Сой Фонг, понимает Исида. Полагает, что может это делать безнаказанно, и пользуется на всю катушку...
Капитаны второго и двенадцатого отрядов еще примерно полчаса обмениваются колкостями и сцеживают яд друг на дружку. Квинси держится тихо, как мышь под метлой; вспоминает разговор с Нему в библиотеке.
Хочешь, чтобы отец тебе помог? ...Это хорошо, что просить за тебя будет капитан Фонг. Маюри-сама на самом деле очень лестно о ней отзывается. Просто отнесись к нему с уважением, и соглашайся на все, что он тебе предложит. Тайчо терпеть не может возражений... Ни один из них. Тогда Исида с ужасом представлял себе, что именно может потребовать жуткий ученый. В памяти до сих пор занозой сидит видение текущей зеленой слизи. Но теперь, в небоевой обстановке, демонического в Маюри - одна маска. Обычный ехидный фанатик науки; пожалуй, некоторые школьные учителя его бы за пояс заткнули по части кошмарности...
///
В казармах двенадцатого отряда очень много керамики. Плитка на полу, декор стен, черепица и даже створки дверей. В прохладных переходах живет гулкое эхо. Маюри, не оборачиваясь, поясняет:
-Иногда в лабораториях бывают эксцессы. Керамика меньше всего подвержена разрушению.
Исида передергивается, представив эти эксцессы.
...Лаборатории оказываются целым подземным комплексом. Пожалуй, выкурить из них двенадцатый отряд стало бы проблемой даже с помощью авиационных бомбежек. Такая основательность угнетает. Сразу приходят непрошенные мысли о том, сколько подопытных образцов отсюда вышли на своих ногах. И скольких вынесли... А скольких - нет...
В общем, настроение опять стремительно падает, и появиляется ощущение, что Квинси сует голову в пасть льва. И что на всем протяжении пути от ворот никого не встретилось, а шаги отдаются в тишине очень гулко - и куда, спрашивается, все делись? И что в общем-то жить можно и без всяких сверхъестественных способностей, и никто не будет тыкать пальцем, мол, никакой от тебя пользы, одни проблемы... И что даже если станут, все это ерунда, и что лучше быть живым человеком, чем мертвым Квинси... И лучше мертвым Квинси, чем Квинси подопытным... Вот только рыжий и.о. шинигами посмотрит серьезно, и скажет, мол, ты не думай, я тебя трусом не считаю. И соврет.
Исида стискивает зубы.
-Боишься, Квинси? Правильно боишься... - смешок Маюри сух и очень неприятен.
-Не боюсь, Куроцучи-сама. Доверяю вашему... профессионализму. - Воистину, чего Исиде стоит этот не слишком напряженный тон, знает только сам Исида.
-Похвально, юноша. Мы пришли.
///
Фактически, боли нет. Исида часто думает, что лучше бы пусть было больно, только б не испытывать такую глупую беспомощность и прочие... глупые... состояния. Впрочем, выбирать не приходится.
...Тошнота. Головокружение. Отчаянная слабость - или наоборот, излишняя энергичность в тот момент, когда ты пристегнут к лабораторному столу. Галлюцинации - это Исида понимает, когда видит Ичиго с зелеными волосами. Тот стоит в лаборатории и что-то доказывает не обращающему на него внимания Маюри. Потом Ичиго испаряется, сменившись переливающейся перламутром Нему, а по комнате начинают порхать тысячи белых бабочек-капустниц. Зрение расплывается, в ушах шумит... Время либо растягивается резиной - так, что кажется, будто все остальные в комнате двигаются как под водой, замедленно-плавно... Либо все сжимается в стремительный поток событий.
Квинси плохо - той выворачивающей наизнанку дурнотой, что бывает при серьезной, долгой и выматывающей болезни. Кажется, Исида застыл в стеклянном гробу исследовательского бокса, как муха в смоле - навсегда, без надежды и даже без мысли о спасении. Куроцучи-тайчо ходит в лаборатории без маски; как он пояснил в первый же день, тут неплохие системы воздухоочистки. А Маюри - астматик, и потому появляться на свежем воздухе без маски-респиратора для него смерти подобно. Непонятно, - торопливо шепчет Нему в один из кратких своих визитов, - Куроцучи-тайчо способен восстановить свое тело от любых повреждений, но не может справиться с аллергией. Исида почти не слушает - очень сложно вникнуть в то, что тебе рассказывают, одновременно ощущая зуд по всему телу. А чесаться перед дамой уж совсем неприлично.
...Но все же основное чувство - скука. Маюри носится с какими-то пробирками и образцами тканей, постоянно гоняет Нему и лаборантов, вокруг кипит работа; а Квинси ощущает себя инертным куском материи. Этакой головоломкой, которую приспичило разгадать главе двенадцатого отряда. Вывертом природы.
///
Скука. От чтения мутит и в глазах мелькают черные точки; да и что читать-то? Шить - тем более... Зачастую, слабость такая, что голову от подушки оторвать проблематично, не то что шить. Остается думать, вспоминать, фантазировать... Мысли об Ичиго почему-то получаются короткими и простыми - надолго ими себя занять не выходит. О том, как сила вернется, думать не хочется. Суеверие, возможно - но Квинси считает, что такими мыслями можно спугнуть успех. Мысли о семье как-то... неуместны. За прошедшие годы Исида так лелеял свою месть, так гордился ею... а потом появился рыжий шинигами... да, исполняющий обязанности шинигами... в общем, Ичиго. И месть незаметно утратила привлекательность. В конце концов, дед бы понял; и вообще, наверное, виноват этот... очкарик из пятого отряда. Бывший очкарик, к тому же. Все равно ведь Ичиго не успокоится, пока мятежного капитана сотоварищи не зароет... Интересно, можно ли лишить жизни уже мертвого - шинигами же в принципе мертвецы? Хотя нет, Ичиго вон вроде бы не умирал. Или это еще как посмотреть? Шинигами... Исида морщит нос.
В принципе, если так подумать, то они - как люди. Есть хорошие, есть плохие. Есть обычные. Конечно, не Квинси. Но не хуже людей. И не лучше. Просто... мертвые люди, да. Квинси косится на дзюнибантай-тайчо, вычерчивающего за столом некую особо сложную гексаграмму. Без маски Маюри кажется каким-то неправильным. Не чудовищем. Даже не злодеем. Просто ублюдком с извращенным чувством юмора - а рядом с таким вполне можно существовать, не ставя миру условий вроде "или я, или он". Вполне можно принять помощь... даже просить о помощи. Ведь можно?
...Этот шинигами ощущается, как кровоточащая рана в десне - хочешь-не хочешь, а беспокоит. И не привыкнешь, не спишешь все странности на обычное "Он не Квинси, а значит, не важен". Слишком много в последнее время таких... не-Квинси, но важных...
Под щекой - теплый хлопок наволочки. Это тоже кажется неправильным - в здешнем замороженном времени должно быть холодно, так холодно и одиноко... А вот тепло. И кажется, будто губы у тайчо кривятся, пытаясь скрыть усмешку - бред, конечно. Наверняка всякие глупости лезут в голову только потому, что делать нечего. Маюри занят, и на самом деле плевать хотел на все мысли Квинси скопом и по отдельности...
...Интересно, а что у них были за отношения с Урахарой? Тот ведь тоже маньяк, если подумать...
///
По ночам свет в лаборатории почти гаснет. Исследования не прекращаются, просто подопытный образец нуждается в отдыхе и восстановлении сил. Квинси уже привык, и не вздрагивает при мысли, что подопытный образец - это он, Исида.
Остается просто надеяться и ждать.
...В одну из таких ночей лучник снова думает о том, каково это - возвращение силы. Какова вообще природа этой силы, и чего потребует ее возвращение. Обычно такие вопросы Маюри просто игнорирует, но сейчас, сидя у постели Исиды и просматривая какие-то графики, дзюнибантайчо оказался в настроении поговорить.
-Как я уже говорил, я крупнейший исследователь этого явления. Честно признаться, мне немного жаль, что от Квинси ничего не осталось. Они были... любопытным сообществом, да и сами по себе тоже представляли большой научный интерес... и не только научный.
-Не только научный? - стоит больших усилий не вспылить и не сказать чего-нибудь, о чем пришлось бы пожалеть. Исида мысленно благодарит дедушку - если бы не уроки терпения и выдержки, усвоенные еще в детстве... Потом подумалось, что наверное, дед умер именно здесь, может быть даже в этой комнате.
-Да. Квинси вначале практиковали метод естественного отбора. Выживает сильнейший, и все в таком духе... В итоге оказались очень красивыми людьми. Красота и функциональность, знаешь ли, очень сходны по своим признакам. ...Потом, конечно, началось вырождение. ...Твоя генетическая линия не пострадала. Вероятно, отсутствие близкородственного скрещивания, или благоприятные условия...
В этом чувствуется весь Маюри. Сказать гадость, затем сделать комплимент, и снова все перевернуть с ног на голову. Исида успел изучить эту манеру, и даже в чем-то привыкнуть к ней. Пожалуй, нечто похожее он уже встречал - у своего собственного отца, а до того - деда.
-...Выпей таблетки. Ради чего, по-твоему, я тут сижу с тобой? - смена темы тоже очень характерна для ученого. Несколько капсул и пара таблеток, стакан прохладной воды; в общем-то, кажется необязательным сидеть здесь - может, чтобы убедиться, что пациент безропотно принимает лекарства?
Неважно. От таблеток клонит в сон, и лучше бы заснуть, пока не начали действовать капсулы.
///
...Боль приходит на шестой день. Сначала легкая, остро покалывающая в суставах. Потом она растет, стекает в кисти рук, разгорается - и через час кажется, будто держишь в руках расплавленный металл. Маюри, услышав про это, ухмыляется совершенно безумной улыбкой, и вгоняет Квинси в вену полный шприц какой-то опалесцирующей дряни; облегчения не наступает. Из ладоней жар снова расходится по всему телу - и это действительно больно. Веки будто покрылись наждачкой со внутренней стороны.
Потом зрение отказывает; Исида подавляет приступ паники, уговаривая себя, что вряд ли Маюри настолько псих, чтобы не довести эксперимент до конца, ведь правда?.. Ведь правда, что он сначала сделает все, как было, и только потом начнет ставить прочие опыты?.. Холодный компресс на лбу - наверное, Нему постаралась. Благослови бог ее душу; если у нее есть душа, конечно... Кто-то кричит. Кажется, это сам Исида. Кто-то массирует его горящие ладони, разгоняет боль вверх по рукам и - страшно, отчаянно страшно...
...Очень сложно следить за временем, когда тебе настолько плохо. Еще сложнее, если ты ничего не видишь. Лучник приходит в себя, и ощущает сперва прохладу, и что щекой он прижат к какой-то пахнущей антисептиком ткани; затем - что это кто-то теплый держит Квинси на руках. Потом слышится голос Маюри.
-Я так и не понял, потерял ты сознание или нет. Жаль. Во всяком случае, орать ты не переставал почти до самого конца.
Квинси ощущает, что его укладывают обратно на кровать. Боль ушла, оставив только легкое покалывание в кончиках пальцев.
-Может, откроешь наконец глазки, а, отважный Квинси? Или ты намерен всю жизнь провести зажмурившись?
Медленно, очень осторожно Исида открывает глаза.
...И тут же моментально ныряет под простыню. Светить на всю комнату своими голыми... своим голым всем... нет уж.
Маюри хмыкает, отходит к шкафчику и возвращается с чистой пижамой. Исиде кажется, что уши начинают снова гореть, как давеча ладони; конечно, пропотел во время приступа, и наверняка пижаму с него сняли именно потому - но все равно и уши, и щеки полыхают, как маков цвет. И кроме того... Чертов организм, чертовы пятнадцать лет, черт, черт, черт, будь оно все трижды проклято... Красный, как вареный рак, Квинси одевается под простыней, путаясь в штанинах и рукавах. Маюри вроде бы отвернулся и просматривает какие-то записи - но никуда не уходит. Судя по осанке, вымотан до предела; однако голос тайчо сочится ехидством.
-...Ну и долго ты собираешься ждать? Я что, зря возился с тобой столько времени? Неужели не хочешь проверить свои драгоценные способности?
Исида молча сглатывает все пришедшие на язык слова, встает и привычным жестом вытягивает руку. На мгновение приходит страх, что ничего не вышло, и сейчас - как тогда, в первый раз после боя все с тем же Маюри - рука останется пустой... Но голубоватое свечение возникает, как ни в чем не бывало, и привычно формирует лук. Стрела появляется с необычайной легкостью, почти без всяких усилий; она чертит в воздухе огненный след и - исчезает.
Ученый пару раз прикладывает одну ладонь к другой - должно быть, это такие аплодисменты. А Квинси понимает, что устал не меньше тайчо. И еще он понимает, что шинигами каким-то образом смог блокировать выстрел Квинси, и что лично ему, Исиде, это сейчас настолько безразлично...
-Умница. Но если ты думаешь, что я тебе позволю повредить мою лучшую лабораторию - это ты зря.
-Я... Маюри-сама, я...
-Можешь не благодарить. Ложись и спи, если не хочешь таки упасть в обморок. Завтра сделаем последние замеры, и будешь свободен, как рыба в полете. - Лук тускнеет и гаснет; Маюри разворачивается к двери и, выходя, выключает свет. На мгновение силуэт тайчо в дверном проеме кажется тонким, плоским - будто вырезанным из черной бумаги. Затем дверь закрывается, и щелкает замок. В наступившей темноте и тишине юноша на кровати обнимает себя за плечи. Его внезапно пробирает озноб... Почему-то ощущается некое разочарование. "Ждал большего, да, квинси?" - шепчет внутренний голос, и его интонации до странности похожи на только что услышанное от Маюри. Вдруг невпопад приходит на ум, что у Куросаки ладони чаще всего сжаты в кулаки, и что он на руках носит только девчонок.
Куросаки-кун... Исида понимает, что теперь может вернуться обратно на землю, и снова быть с рыжим на равных - но даже это кажется очень далеким и неважным. Лучник засыпает почти мгновенно, едва коснувшись головой подушки. Ему снятся сумбурные, горячие сны - про Холлоу, и Сейритей, и древних Квинси, и во сне седой призрак качает головой - без осуждения, даже понимающе... Еще - огромная равнина, где тени тянутся в бесконечность, а души носят маски; человек в белом хаори оборачивается, и на его лице проступают сперва недоверие и изумление, затем - улыбка. Он открывает рот, чтобы сказать что-то, но Исида просыпается и рывком садится на постели - в полной темноте, слыша только собственное судорожное дыхание и загнанный стук сердца в груди.
///
-Ну хорошо, твой Квинси благополучно добрался домой. Успокоилась душенька? Что дальше?
-Ревнуешь?
-Ревную. Мне казалось, я тебя хорошо знаю, а тут такой... как ты там говоришь?..
-Пердюмонокль. Это, должно быть, от переизбытка общения с тобой. С кем поведешься, знаешь ли...
-То есть это моя вина, что ты возишься со всякими симпатичными лучниками? Стукну ведь я тебя когда-нибудь, костей не соберешь...
-Уже испугался и дрожу. На самом деле не совсем так. Это все твоя манера выбирать себе хотя бы примерно равных соперников... А мальчишка похож на меня в юности. ...Передай сакэ.
-Держи. Все равно буду ревновать.
-Да на здоровье.
Помолчали.
-Как там малявка? ...скажи ей, кстати, что краска в таком количестве для волос вредна.
-По-моему, Ячиру ее ест.
-Тем более. ...насчет этого квинси... Он же мир спасает. У него же героизм отовсюду прет, и стремление поделить всех на плохих и хороших... Ничего, может, еще вырастет. Тогда и наревнуешься сколько влезет.
-Зараза ты. Ведь точно же стукну. Не погляжу, что ты мертвый и больной.
Оба улыбаются. В притулившихся друг к другу на низком столике чашечках сакэ отражается серп луны над Сэйритеем.
-Ты даже не надейся. Я, если все получится, годков через пятьдесят его к себе в отряд заберу... Без стрелков все же тяжеловато бывает. И тебя даже близко не подпущу к нему, имей ввиду.
-Ага, и кто после этого должен ревновать, спрашивается?
Тихий смех. Дважды отраженный серп луны внезапно - и надолго - раздроблен рябью и крохотными волнами на поверхности сакэ.